Существует большая литература о том, как нечто, происходившее в прошлом на какой-то территории, определяет ее существование в настоящем. Наиболее известные статьи на эту тему были написаны Дароном Аджемоглу вместе с разными соавторами. В одной из первых таких работ они анализировали взаимосвязь между уровнем развития бывших колоний в прошлом и их сравнительным развитием сегодня. Они обнаружили интересную корреляцию: страны, которые были относительно богаты до того как стали колониями, в наше время относительно бедны.
Авторы объясняют это тем, что колонизация богатых и бедных стран европейцами имела принципиально разную природу – в первых они формировали общества, нацеленные на извлечение уже имеющихся богатств, тогда как в последних, поскольку брать было особо нечего, им приходилось развивать колонизируемые территории. Это они делали, вводя в бедных колониях те порядки, к которым они привыкли в Европе. Спустя 500 лет после начала европейской колонизации различия между странами, определявшие разницу между ними в развитии – численность населения, наличие ценных ресурсов, выход к морю, эксплуатация покоренных провинций, – исчезли, тогда как различия в основополагающих институтах сохранились до нашего времени.
В другой работе они рассматривали то, как существование в прошлом конкретного института на определенной территории влияет на эту территорию сейчас. Подходящий естественный эксперимент они обнаружили в Колумбии. На ее территории ок. 200 лет назад были как рабовладельческие регионы, так и регионы, где рабы не использовались. И, опять-таки, интересно, что сегодня, когда рабства как официального института уже давно не существует, регионы, в которых оно практиковалось, обычно заметно отстают в развитии, если измерять его такими показателями как душевой доход, уровень грамотности или вакцинация населения от заразных болезней.
Были и другие работы в таком же ключе, например, об эффекте французской оккупации Европы во времена Наполеона относительно нынешних сравнительных показателей развития. Не обошли авторы вниманием и нашу страну. Вообще, уже стало общим местом, что наша история и, особенно, история последнего столетия – это готовая лаборатория для экономиста. При желании в ней можно обнаружить множество естественных экспериментов.
Аджемоглу с соавторами усмотрели таковой в Холокосте на оккупированных территориях РСФСР. Как известно, на занятых территориях немцы уничтожали определенные слои населения – коммунистов, потенциальных партизан и, что важно для данного исследования, евреев. И здесь они также обнаружили интересную взаимосвязь: территории, в которых было сравнительно много евреев и которые при оккупации больше пострадали от Холокоста, испытывают на себе плачевные последствия этой резни до сих пор.
Для установления этой взаимосвязи авторы воспользовались данными всех советских переписей населения, в особенности за 1939 и 1989 гг. Первая содержала сведения о численности евреев по областям, по социальному статусу (в частности, там есть такая категория как "служащие") и по отдельным профессиям. Последующие переписи содержат уже менее подробные данные о национальности, но в них содержится остальное, плюс к нашему времени появляются данные о доходе, а в региональной статистике – о голосовании в Думу в постсоветское время.
В качестве меры Холокоста авторы использовали долю еврейского населения по городам/областям накануне войны при условии, что соответствующая территория была оккупирована не менее полугода. Логика этой переменной следующая: если территория оккупирована не была, немцы не имели возможности там никого истреблять, а если территория была оккупирована, но евреев на ней было мало, то у немцев уже было гораздо меньше идеологических оснований истреблять местное население.
Какими оказались долгосрочные последствия оккупации территорий со значительным еврейским населением? Одно из них касается послевоенного сравнительного роста населения: если взять два города, бывшие в оккупации, тот, в котором до войны было больше евреев, в послевоенное время обычно рос медленнее. Из оценки соответствующей регрессии следует прогноз, что в среднем оккупированный город к 1989 г. вырос бы на 14% больше, если бы он нее испытал нацистской оккупации.
Как это объяснить? Самое первое, что может прийти в голову, это то, что большее истребление на какой-то территории означает и больший демографический ущерб в единицах неродившегося населения. Но важнее другое. Сравнительный рост населения отражает успехи социально-экономического развития соответствующей территории. А здесь, как показывают авторы, истребление евреев оказало непропорциональное влияние на соответствующие регионы.
Как следует из переписи, к 1939 г. среди евреев свыше 67% занимали места служащих, тогда как среди представителей остальных национальностей служащими были лишь 15%. Например, на оккупированных территориях с самыми большими процентами еврейского населения 68% всех врачей были евреями. Таким образом, евреи составляли значительную часть того, что сейчас принято относить к среднему классу. Это значит, что оккупированные территории с большим процентом еврейского населения потеряли больше не только количественно, но и качественно – за счет относительно больших потерь образованных высококвалифицированных работников. Это подтверждают и соответствующие корреляции. Авторы установили отрицательную статистическую взаимосвязь между Холокостом и долей служащих в 1959, 1970, 1979 и 1989 гг.
Это качественное изменение социальной структуры в послевоенное время сказывалось следующим образом. Области, где Холокост был сильнее, сейчас характеризуются меньшими душевыми доходами и более низкими зарплатами. Примечательно то, что на референдуме 1991 г. эти регионы отдали больше голосов за сохранение СССР, а в 1999 г. на парламентских выборах – за коммунистов.
Можно было бы, конечно, предположить, что дело не в Холокосте, а в том, что повлияла оккупация как таковая, и соответствующие регионы до сих пор не могут от нее оправиться. Либо можно предположить, что дело просто в евреях и что если их в каком-то регионе немного, этот регион не развивается. Авторы учли эту возможность, пользуясь методом разности в разностях, который обычно применяют при анализе данных естественного эксперимента. В уравнение нынешнего размера города они включали долю еврейского населения, переменную, отвечающую за оккупацию, и произведение этих переменных. Первая переменная отвечает за роль еврейского населения безотносительно к оккупации, вторая – за оккупацию безотносительно к евреям, а последняя – за то, как повлияла оккупация на размер города в зависимости от того, каким там был довоенный процент евреев.
Оказалось, что рост размера города вообще не зависит того, был ли он оккупирован немцами. На рост не влияет также и доля еврейского населения в 1939 г. Влияет то и другое вместе. Что это означает на практике? Если мы сравним два города, не подвергшихся оккупации, то разница между ними в относительной численности евреев не влияет на их современные показатели развития. Если сравнить два города, в которых вообще не было до войны евреев, опять-таки, показатели города, бывшего в оккупации, в среднем в наше время будут не хуже сравнительно с городом, который в оккупации не был. В то же время систематические различия будут наблюдаться между оккупированными городами с разным довоенным процентом еврейского населения, а разница между городами с разной историей в плане оккупации будет сказываться сегодня лишь при условии наличия в них до войны заметного количества еврейского населения.
Этот пример наглядно иллюстрирует то, насколько важна история для понимания того, что происходит с нами сегодня. И это касается не только регионов, но и отдельных людей, что также можно проследить с помощью соответствующих микроданных.